Похороны как психотерапия: чем полезны нетрадиционные погребальные практики, которые кажутся нам дикими

Страна восходящего солнца привлекает своими таинственными и неизвестными для нас традициями. Как хоронят в Японии людей? Поговорим о довольно-таки печальной процедуре погребения. Средняя продолжительность жизни японцев примерно 80 лет. Похоронные церемонии в этой загадочной стране отличаются друг от друга в связи с разными вероисповеданиями. Сначала человека отпевают, потом кремируют и хоронят в семейной могиле. После похорон обязательны поминальные службы.

Издревле значилось, что чем богаче похороны, тем лучше будет покойному на том свете.

Япония — государство прогресса, поэтому дорога в иной мир не обходится без применения передовых технологий. Даже на кладбище все сверкает неоновым светом, а работы выполняются при помощи роботов. За похороны в этой стране приходится выкладывать довольно крупную сумму денег, что связано с дефицитом мест на кладбище.

Ритуальная служба, пользуясь этим, необоснованно завышает цены, чему не могут противостоять люди.

Читайте также:  СМИ: Японии предстоит переосмыслить модель развития

Погребальные обряды

Чаще всего погребение проходит по буддистским и синтоистским канонам. Сначала прходит Церемония воды, во время которой губы умершего смачивают водой. Для изгнания злых духов гробницу укрывают белой бумагой, а покойному на грудь кладут нож. У изголовья на столике зажигают ладан с благовониями, в чашку с рисом вставляют палочки, на белую бумагу раскладывают булочки из риса.

Близкие люди и сослуживцы извещаются о случившемся.Выписывается сертификат о смерти. Организацию похорон берут на себя самые близкие родственники:

• жена;
• муж;
• старший сын

Они договариваются о дате захоронения, так как раз в месяц бывают нежелательные дни, когда провожать в последний путь нельзя. Считается, что несоблюдение обычая может навлечь на кого-то смерть.

Тело после кончины, как и в наших обрядах, обмывают. Естественные отверстия человека закрывают хлопком или марлей. Женщин облачают в кимоно, на мужчин надевают национальную одежду или костюм. Наносят макияж. Тело укрывают вывернутым наизнанку одеялом, золотой накидкой. Гроб заколачивают гвоздями, вместо молотка используя камень. Дно гроба наполняют льдом. Туда же кладут белое кимоно, 6 монет, сандалии и вещи, которые любил покойный. На алтарь ставят гроб в направлении головой на север, а лицом на запад. В такой позе лежало тело мертвого Будды.

Смерть в Японии

Главная / Все о Японии / Культура / Культура

02.01.2013

Кладбища стали разрастаться к концу эпохи Мэйдзи после японско-китайской и Русско-японской войн, когда тела погибших не могли доставить родным и хо­ронили подобным образом.
Смерть для японца
Японцы в своем большинстве по-иному, чем евро­пейцы, относятся к такому переходному событию, ка­ким является смерть: она не внушает им страха, ибо там их не ждут никакие ужасные муки (некоторые буддийские секты, правда, считают по-другому), равно как не ждет их и рай, который представляется им мало­вероятным. Единственное, что привил им буддизм, — так это учение об относительности всего сущего: все, что родилось, непременно придет к распаду и смерти.

Смерть — это факт, присущий жизни точно так же, как и рождение.

Большинство буддистов отличаются от последователей синтоизма тем, что верят в некое подо­бие рая после смерти, но не рая, который является воз­аграждением наиболее добродетельным людям, как его представляют иудаизм и христианство, а состояни­ем абсолютного блаженства, отсутствия желаний и страданий. Некоторые буддисты полагают, что их дух вернется на землю, другие — что он непременно до­стигнет этого состояния блаженства, рая Будды Амиды (Амитабхи). Есть и те, кто считает, что после смерти физического тела их дух вольется в сумму всех душ все­ленной. Что касается синтоистов, то они не верят ни в ад, ни в рай, а считают, что после смерти станут неви­димой высшей сущностью, коми. Сам же факт ухода из этого мира представляется им нечистым. Буддийские и синтоистские верования очень часто обращаются к те­ме смерти, как правило, говоря о том, что смерть — не­избежность, и никто, даже император, не может пере­хитрить ее, и было бы иллюзией считать ее более чем просто одним из жизненных событий. Тем не менее — это верование существовало с самого рассвета япон­ской цивилизации — физическая смерть рассматрива­лась не как нечто пугающее, но как что-то нечистое, и требовалось выполнить многочисленные ритуалы, чтобы избавиться от скверны. Поэтому похороны по синтоистскому обряду сопровождались проведением многочисленных очистительных ритуалов.

Синтоизм

Синтоизм с отвращением относится ко всему, что касается физи­ческой смерти, поэтому необходимыми церемониями занимались, как правило, буддийские монахи, и начи­ная с VI века, когда в Японии появилось учение Будды, именно монахов привлекали размышления о смерти (возможно, потому, что образование делало упор на том, что происходит с человеком после его кончины), в то время как различные каннуси (священнослужите­ли синтоизма) предпочитали иметь дело с вопросами, касающимися повседневной жизни. До Мэйдзи синто­исты считали буддийских монахов нечистыми людь­ми, поскольку те неизбежно были связаны с проведе­нием похоронных обрядов. Многие японцы старались избегать встречи с ними. Но если случалась смерть, верующие буддисты сейчас же принимались искать монахов, чтобы услышать от них слова утешения и провести необходимые обряды. На совершение само­убийства не налагалось никаких религиозных запре­тов, японцы считали, что каждый волен положить ко­нец своей жизни, если он того желал: «хорошая» (то есть достойная) смерть была предпочтительнее жизни в бесчестье. Таким самоубийством часто восхищались, хотя и сожалели о человеке.

Самоубийство

В Европе самоубийство, совершаемое самураями и называемое харакири (сами японцы предпочитали термин сэппуку), вызывало удивление и казалось недо­стойным деянием. На самом деле этот способ уйти из жизни никогда не носил такого жестокого характера, как это со смакованием описывают рассказы, в кото­рых герой вспарывает живот и вырывает внутренности в присутствии врага. Это чистейший вымысел. В дейст­вительности тем, кто совершал сэппуку, вспарывая жи­вот, почти всегда помогал друг или свидетель (кайсаку-нин), который должен был по приказу совершающего самоубийство отсечь ему голову саблей после того, как тот совершал ритуальное надрезание живота. Надрез не был глубоким и не задевал ни одного жизненно важ­ного органа, лезвие кинжала проникало в тело всего на несколько миллиметров, что не вызывало сильной бо­ли. После совершения харакири помощник точным и сильным движением отсекал голову от тела.

Надрез на теле погибшего ясно говорил о добровольном реше­нии уйти из жизни и не давал повода обвинять в смер­ти того, кто выполнил его приказ. К этой «почетной» смерти прибегали только представители военной ари­стократии, простолюдины же предпочитали другие способы самоубийства. Сэппуку стало редким явлени­ем в годы Мэйдзи, так как приказ совершить самоубий­ство не исходил больше от высшей власти, как это бы­ло в эпоху Эдо, и основывался только на личном желании человека покончить с собой. Сэппуку, совер­шенное в 1912 году генералом Ноги и его супругой, ко­торое не являлось харакири в строгом смысле этого слова, поскольку муж и жена перерезали себе горло, стало одним из последних в истории Японии, хотя и позднее к этому обычаю прибегали крайние национа­листы вроде писателя Мисимы Юкио. Часто говорят о том, что генерал Ноги покончил с собой, чтобы не пе­режить императора, которому верно служил до его смерти. Но эту причину нельзя считать единственной. В предсмертном письме мы читаем, что причиной, по­будившей его уйти из жизни, было то, что он стремил­ся искупить свою вину, когда во время войны на Кюсю в 1877 году (!) позволил врагу поднять знамя, которое нес. С этих пор он постоянно вынашивал идею о смер­ти. И тридцать пять лет ждал момента, чтобы во вре­мя похорон императора «заплатить долг».

Читайте также:  Что не так с Facebook или 5 популярных китайских соцсетей

Огранизация похорон

Путешественники, посещавшие Японию, часто испытывали удивление, то и дело натыкаясь (как пра­вило, на окраинах городов и у храмов) на маленькие кладбища с бесчисленными крошечными могилами, обозначенными разной высоты камнями, на одной стороне которых были выбиты какие-то знаки. Этих стел было иногда так много, что они производили впе­чатление настоящего каменного леса. У некоторых из них были посажены цветы или лежали букеты. Другие возвышались в центре совсем маленького огорожен­ного участка, где земля была усыпана мелким гравием. Кладбища стали разрастаться к концу эпохи Мэйдзи после японско-китайской и Русско-японской войн, когда тела погибших не могли доставить родным и хо­ронили подобным образом. В этих могилах не было тел, иногда только прядь волос, обрезки ногтей или ур­ны с прахом умершего. До 1874 года в Японии не было принято ни воздвигать надгробия, ни устраивать клад­бища на западный манер. Первое подобное кладбище было создано в Токио в Аояме на специально выделен­ной для этой цели территории храма. В это же время жителям города запретили хоронить покойников, где придется, как это делалось раньше согласно обычаю, когда тело хоронили где-нибудь в стороне от дома и могилу никак не обозначали, чтобы можно было ско­рее забыть о ней. В другом же месте, преимущественно в саду храма, воздвигали маленький памятник или про­сто деревянную дощечку с надписью. К этой псевдомо­гиле приходили родственники и друзья, чтобы поч­тить умершего. Если тело кремировали, что делалось как в деревнях, где земля была дорогой, так и в городах, чтобы не отводить под кладбища слишком большие территории, то пепел собирали в урну, которую затем закапывали или оставляли в храме. В зависимости от того, кем был покойник, буддистом или синтоистом, похороны проводились по-разному. В первом случае изготовлялся гроб цилиндрической формы, похожий на бочку, в котором покойник как бы сидел на корточ­ках; во втором случае гроб был похож на тот, который используется на Западе.

Обычно смерть обставлялась множеством ритуалов, варьирующихся в зависимости от региона страны. Но как правило, дом, в котором умер человек, объявлялся нечистым, и, как следствие, на него накладывалось та­бу, о чем людей предупреждала надпись на двери или нечто вроде деревянного креста, установленного пе­ред ней. В древности дом вообще сжигали и семья строила новый в другом месте. Но этот обычай не мог­ли больше выполнять, зато проводились многочислен­ные ритуалы, призванные снять «скверну» с того, что находилось в контакте с покойником. Огонь, горев­ший в доме, где кто-то умер, также считался нечистым и не мог больше использоваться для приготовления пищи или даже просто для того, чтобы зажечь от него трубку. Его переставали поддерживать, пламя гасло, а после похорон огонь разводили заново с помощью го­рящих угольев, принесенных из соседнего дома, или, позже, с помощью спичек. Традиция также предписы­вала, чтобы семья умершего отдавала урожай и живот­ных другим семьям, но этот обычай соблюдался не слишком строго и был скорее видимостью. Соседу предлагали меру риса и какое-нибудь животное, а он возвращал все это после похорон. Во время похорон родственники покойника одева­лись в белое (цвет траура в странах Дальнего Востока), а женщины следовали за процессией, обернув головы левым рукавом своего белого кимоно. Когда гроб или урну с прахом выносили из дома, о порог разбивали глиняную посуду, которой часто пользовались, как правило — чайную чашку Похоронную процессию со­провождал человек с факелом, очищая дорогу вслед за ней, а на месте, где должен был быть погребен покой­ник, зажигали огонь, символизирующий бога очага.

Процессию возглавлял ближайший наследник покой­ного, несший могильную плиту, на которой было вы­бито его имя. Вдова усопшего или жена наследника шла следом с подносом в руках, на котором лежало подношение в виде пищи и который полагалось поста­вить на землю на месте захоронения или рядом. На протяжении всего пути разбрасывали зернышки риса или мелкие монетки, чтобы отвлечь внимание злых ду­хов. Из этих же соображений к месту захоронения час­то шли не прямым, а извилистым путем. Саму могилу копали молодые люди из деревенских общин или те, кто в этой деревне был чужим. Обычай предписывал предлагать пищу этим чужаками. На обратном пути члены семьи опережали процессию и, вернувшись в дом, рассыпали по земле соль, чтобы очистить ее и так­же помешать злым духам приблизиться. Таким обра­зом, жилище считалось вновь пригодным для жилья и в нем опять зажигался огонь.

В некоторых регионах родственницы покойного или специально приглашенные женщины громкими воплями оплакивали потерю любимого человека, но этот местный обычай совершенно исчез к концу эпохи Мэйдзи. В то время как в народе похороны сводились к максимально простой церемонии, среди аристо­кратии отдавалось предпочтение как можно более пышным и дорогостоящим похоронам. Так, в 1897 го­ду, когда хоронили вдовствующую императрицу, на проведение церемонии было потрачено более семи­сот тысяч йен — сумма весьма значительная для того времени. Тысячи преступников были помилованы, за­нятия в школе прекращены на неделю и в течение ме­сяца запрещалась какая-либо музыка.

Но если на таких похоронах общенационального масштаба каждый мог свободно принять участие, то в деревнях чужим редко когда позволялось присутство­вать при совершении ритуалов. Беременные женщины не должны были смотреть на похоронную процессию, а если этого не удавалось избежать, то полагалось спрятать маленькое зеркальце в своем оби, чтобы оно отпугивало злых духов. Кроме того, хозяева домов, ми­мо которых пролегал путь похоронной процессии, во­оружались против вредоносного влияния защищаю­щим знаком, который чертился на двери, или рассыпали на пороге немного соли. К концу эпохи Мэйдзи покойников стали все чаще кремировать, особенно эта практика распространи­лась в городах, где были проблемы с местом для клад­бищ. В деревнях кремацию проводили, как правило, на территории буддийских храмов, хотя могли сжигать трупы и в поле. Прах, собранный на следующий день и промытый в чистой воде, хранили в маленькой урне, которую ставили на семейный алтарь на время траура (обычно он длился сорок девять дней), затем закапыва­ли в землю или помещали в храме.

После того, как в начале эпохи Мэйдзи буддизм ока­зался в положении преследуемой религии и был отде­лен от синтоизма (по приказу императора), синтоист­ский похоронный обряд стал вытеснять буддийский, так что монахи принимали все меньше участия в этой церемонии. Синтоизм стал национальной религией Японии, и священнослужителям этого культа при­шлось заниматься умершими и заботиться о их поми­новении; специально для церемонии почитания усоп­ших были созданы многочисленные святилища, причем особенное внимание уделялось культу памяти солдат, павших на поле битвы. Так, в 1868 году в Токио появилось святилище Ясукуни, в котором, как верят, живут души тех, кто отдал жизнь за родину.

Новые обычаи

С начала 1886 года в Токио и в других крупных горо­дах появились похоронные бюро, которые снабжали население всем необходимым для правильного прове­дения обряда на буддийский или синтоистский манер и занимались всеми деталями похорон, вплоть до того, что предоставляли лицам, желающим следовать за про­цессией, необходимые транспортные средства вроде дзинрикши. В городах в похоронном обряде участвова­ли только члены семьи покойного, а соседей это ни в коем случае не касалось. Чтобы оповестить их об окон­чании траура, родственники умершего посылали дру­зьям и знакомым небольшие подарки-угощение (толь­ко не из мяса, поскольку его употребление в пищу в период соблюдения траура строго запрещалось). К по­дарку прилагался маленький кусочек морского уха, за­вернутый в лист бумаги, что означало, что люди, пославшие это угощение, больше не считаются нечис­тыми, срок траура подошел к концу и они могут вновь есть рыбу и мясо. Сейчас этот носи сопровождает все съестные подарки, и его первоначальное значение за­быто до такой степени, что носи символизирует малень­кий рисунок, напечатанный на бумажном конверте.

Одной из черт, присущих государственным деяте­лям и законодателям эпохи Мэйдзи, было то, что они придавали мало значения местным обычаям крестьян и простолюдинов по сравнению с традициями старин­ных аристократического и военного сословий. Так, что касается права наследования, то законодательство того времени, беря пример с европейского, передавало его старшему сыну. Это перекликалось с аналогичным конфуцианским обычаем, существовавшим среди во­енного сословия в прежние времена.

Но­вый Гражданский кодекс

Общепринятый обычай настаивал на передаче дома сыну и его супруге после того, как хозяину исполнится шестьдесят лет, что позволяло избежать споров между наследниками. Об этой передаче сообщалось супруге законного наследника (она получала миску с рисом как знак власти), и ей также передавалась часть наслед­ства, равная доле мужа. Новые же законы устанавлива­ли, что передача имущества может быть осуществлена только после смерти и только старшему сыну в семье, что привело к потере власти его супругой и ограничи­ло ее владения кухней. Но этот закон соблюдался лишь в городе. Старые обычаи все еще были в силе, и закон формально не упразднял их; они не могли быть запре­щены, пока не давали повода для возникновения раз­ногласий, которые могли быть решены только в зале суда. На самом деле это положение о первородстве могло равным образом применяться в случае, если се­мья усыновляла ребенка после кончины старшего сы­на или если среди наследников покойного оставались только дочери. Согласно закону 1875 года прежнего Гражданского кодекса, человек мог называться главой семьи и наследовать имущество умершего, если он яв­лялся:

1) прямым родственником покойного, имею­щим наиболее близкую степень родства при условии, что оно законно, либо если он был рожден от сожи­тельницы;

2) сыном или внуком покойного (поскольку мужчинам отдавалось первенство в праве наследия);

3) среди потомков мужского или женского пола предпо­чтение отдавалось старшему или старшей, законному сыну перед сыном, рожденным от сожительницы.

Читайте также:  Полезные советы путешественнику по Японии — часть первая, серьезная

Но­вый Гражданский кодекс, принятый в 1890 году, почти все случаи трактовал в пользу законных потомков (жен­ского или мужского пола) перед усыновленными, но все еще оказывал предпочтение сыну перед дочерью.

Обычай требовал, чтобы человек, не имеющий сы­новей, усыновил зятя, который мог наследовать титул главы дома и принимал его имя. Но гораздо чаще слу­чалось так, что усыновление семьей ребенка не имело целью обеспечивать преемственность потомства муж­ского пола (обычно оно уже было обеспечено), а долж­но было просто укрепить семью. В некоторых провин­циях мальчики из бедных семей почти автоматически усыновлялись богатыми семьями и воспитывались надлежащим образом как собственные дети. Обычно эти приемные дети не имели права наследовать титу­ла или состояния той семьи, в которой воспитывались. Среди военного сословия мальчика из чужой семьи иногда принимали в свою, чтобы он мог встать во гла­ве рода или семьи, если законный наследник был еще слишком молод и не мог достойно выполнять свои обязанности. Премный сын заменял законного наслед­ника до тех пор, пока тому не исполнялось двадцать шесть лет. Тогда он уступал ему место, а сам получал земли и что-то вроде пенсии, выплачиваемой рисом.

Как правило, наследник должен был быть женат, чтобы лучше справляться со своими обязанностями главы семьи. Но новые законы не поддержали эту тра­дицию, и правом наследования обладал как женатый мужчина, так и холостяк, бывший законным или при­емным сыном.

Между тем во многих провинциях новые законы о передаче наследства и усыновлении игнорировались очень долго. Местный обычай, не имея юридической силы, продолжал соблюдаться, как и в старые времена. И только в городах, где условия жизни полностью из­менились, новые распоряжения были приняты всеми жителями.

Возврат к списку

Оценить статью:

Оцените сайт:

Траурная церемония

В последний путь положено провожать в черной одежде. Мужчины надевают костюмы с белой рубашкой, женщины платье или кимоно. В специальных конвертах в знак соболезнования люди несут деньги. Священник отпевает покойного, а члены семьи должны трижды воскурить ладан.

Похоронная процессия обычно назначается на следующий день после отпевания.

Усопшему дают новое буддийское имя, длина которого зависит от количества прожитых лет. Чем продолжительнее жизнь умершего, тем длиннее новое имя. За имя надо заплатить храму. Гроб устанавливается на катафалк и отправляется на кремацию.

Немного истории

Сейчас в Китае принято класть в гроб покойному вещи, которые он любил при жизни. Эта традиция зародилась давно. Например, стоит вспомнить терракотовую армию, которая была погребена вместе с императором 2,5 тысячи лет назад. Правитель хотел сохранить свое могущество и по ту сторону жизни.

Китайцы верили в загробное существование души, которой после смерти предстоит долгая и непростая дорога. Поэтому в рот покойнику клали вещь из золота, серебра или драгоценный камень. Считалось, что их блеск будет освещать дорогу в мир духов. В наши дни это нашло свое отражение в традиции ставить рядом с могилой лампу или зажигать свечу.

Процессия в Китае

Кремация и похороны

После кремации, которая длится около 2 часов, двое представителей семейства перекладывают длинными палочками кости из праха в урну. Уронить кость — это плохая примета. Не разрешается перекладывание из палочек в палочки. Прах нужно делить на 2 части. Одна урна передается семье, а другая остается в храме. Урну могут оставить в доме на несколько дней или отправить сразу на кладбище.

Чаще всего японцы хоронят в семейных могилах. На памятнике даже могут нанести имя еще живого человека, но только красным цветом.

Каждый человек, побывавший на похоронах, получает пакетик соли. Он должен перед своим домом посыпать ей плечи и бросить на землю, ступая на соль ногами, чтобы очиститься от скверны.

Дань уважения к усопшим

Траур в Китае продолжается от нескольких дней до 7 недель. В это время родственники не должны стричься и причесываться, а также вступать в брак. Во время поминок запрещено подавать нечетное количество блюд.

Теперь вы знаете, как хоронят в Китае людей. Традиции могут показаться необычными, однако все они ценны для жителей страны, из-за чего они с трудом воспринимают перемены, насаждаемые правительством. Скорее всего, в ближайшие десятилетия похороны в Китае претерпят существенные изменения. Несмотря на верования местных жителей, мест на кладбищах становится все меньше.

Поминальные обряды

После похорон традиционно проводятся поминальные службы, которые зависят от местных обычаев. Последователи буддизма верят, что душа 49 дней находится между небом и землей. Поэтому по истечении времени проводится поминальная служба, чтобы душа отправилась в рай. На 7-й день тоже поминают, так как верующие люди говорят, что в эти дни душа 7 раз подвергается испытаниям.

Умершего в Японии считают членом семьи до смены 2 поколений.

С ним часто общаются, чтобы поделиться радостью, печалью, своими достижениями. Через 2 поколения усопший переходит в стан божества.

90% всех похорон проходят по буддийскому обряду

В Японии исторически сложилась многорелигиозная культура, и многие японцы не отдают предпочтения какой-то одной религии: отмечают Рождество, играют свадьбы в церквях, на Новый год идут поклониться божествам в святилища, а похороны проводят по буддийскому обряду. Людям из тех культур, где вере и религии придают большое значение, бывает сложно понять такое отношение японцев к этим вопросам.
В Японии существуют синтоистский, христианский, нерелигиозный и другие похоронные обряды, но подавляющее большинство похорон проводятся по буддийскому обряду, в ходе которого монахи читают сутры и молятся за благополучное посмертие покойного. Современный японский буддизм иногда с иронией называют «похоронным буддизмом», поскольку именно похороны являются едва ли не основным занятием множества буддийских религиозных организаций. По буддийскому обряду проходит 90,1% похорон, на втором месте – синтоистские похороны, 3,4%, и третий из наиболее распространённых обрядов – нерелигиозный, так хоронят в 2,4% случаев.

Вяленые мертвецы тораджи

В горных районах Индонезии, в округе Тана-Тораджа (Южный Сулавеси), живет группа народов тораджи, которые совмещают традиционный уклад с достижениями цивилизации: здесь вручную молотят рис и пользуются смартфонами. Для праздников тораджийцы облачаются в традиционные одеяния, но в обычной жизни носят шорты и футболки.

По убеждениям тораджи, скончавшийся человек не считается окончательно мертвым, пока он не похоронен с особенным ритуалом. Так что покойная бабушка, которая какое-то время может делить комнату с живыми, просто заболела, однако всё видит и слышит.

Тела мумифицируют, так что те делаются будто вялеными, и часто сохраняют прямо дома. Когда у семейства появится достаточно денег для похорон, страдания «больного» прервут, совершив ритуал. Но иногда сбор средств может затянуться. Дело в том, что тораджийские похороны — дорогое удовольствие, которое включает принесение в жертву буйволов и свиней. Считается, что во время этого обряда человек наконец-то умирает — вместе с жертвенным животным.

После этого тела помещают в дома-могилы, похожие на уменьшенные копии традиционных тораджийских домов. Даже после «официальной» смерти местным покойникам нужен дом. Но и там они не остаются навсегда! Самый известный в мире и по совместительству наиболее жуткий для европейца тораджийский праздник называется Манене.

Читайте также:  Токийское «Небесное дерево»: сплав традиционных и современных технологий

Это фестиваль почитания мертвых, во время которого усопших «выводят в свет». Для этого мертвецов достают из могил, переодевают в новую одежду, приводят в порядок их волосы и чистят истлевшую кожу.

Тораджийцы не боятся своих мертвых, а относятся к ним с вниманием и нежностью. Обычная для племени ситуация — когда члены семьи фотографируются с умершим дедом.

В Торадже граница между живыми и мертвыми куда менее очевидна, чем в нашем мире. Мертвецы — часть повседневной жизни, с ними разговаривают, их посвящают в планы, делятся с ними печалями. В конце концов, на них тратят деньги. Всё это позволяет народу тораджи ощущать присутствие близких так долго, как потребуется, чтобы смириться с травмой и отдать умершему все символические долги.